http://www.redshift.com/~alevintov/2006/nov/wal.htm
История и география валенок
Предыстория
Я начну, пожалуй, уж слишком издалека.
Что раньше возникло: одежда или обувь?
Как ни странно, вопрос этот во многом зависит от того, какой версии происхождения человека придерживаться, трудовой или этической.
Оставим трудовую Ф. Энгельсу. Там вообще непонятно, откуда у людей появилась потребность в одежде и обуви, им лишь орудия труда нужны были.
А в этической теории многое связано с прямохождением:
Во-первых, нагрузка на ноги, и особенно на ступни резко возросла, а новая, опорная, функция ног опережала эволюционные изменения.
Во-вторых, прямохождение пришло тоже не само по себе, а из-за того, что равнинные лесные и лесостепные участки, где обитали предлюди, оказались выжженными и опустошенными из-за тогдашнего глобального потепления – предлюди были вытеснены в горы и предгорья, к озерам, смена системы питания с лесных растений, насекомых и мелких животных на рыбу, водоросли и моллюсков заставила предлюдей нырять, что и привело к прямохождению.
В-третьих, в лесу и лесостепи предлюди ходили по мягким грунтам и травам, часто пользовались лазанием по деревьям, в горах пришлось передвигаться по острым камням и твердыми неровными тропами.
Таким образом, в одежде в условиях жаркого климата предлюди вряд ли нуждались, а вот обувь – обмотанные листьями и травами либо кусками шкур ступни – была необходима.
В одежде нужда пришла позже, в связи с похолоданием и оледенением, которое люди – уже люди! – пережили с честью.
А уж вся дальнейшая история человеческой обуви, до валенок и «саламандера» – сплошные революции, по Аристотелю: то материала, то мастерства, то формы, то назначения.
Другая предыстория валенок как раз связана с материалом.
С самого начала мнение людей разделилось: какая обувь лучше – животного или растительного происхождения? Так до сих пор этот вопрос и не решен, и чаще всего мы имеем перед собой комбинацию этих двух материалов либо синтетических подделок под них: кожаная обувь вполне сочетается с каучуковой подошвой, тканевыми детали внутренней полости и шнурками, а также носками, чулками, портянками и прочими аксессуарами одежды, прилегающей к обуви, отделяющей ее от тела.
Растительная обувь долгое время была доминирующей у нас: лапти из липового лыка, полотняные опорки, льняная либо конопляная бечева. В этой обуви буквально сплелись две культуры хозяйствования: славянское производящее хозяйство и угро-финское присваивающее.
Издавна известна нам и кожаная обувь – сапоги. И мужские и женские, и праздничные и обыденные, и для мирной работы и для ратного труда.
Наши контакты со скифами, сарматами, тавро-сарматами, амазонками и их потомками: печенегами, половцами, хазарами, народами войлочной цивилизации (их так и называли – «люди войлока»), привели к довольно широкому распространению войлока, в том числе в качестве обуви (чуни, коты и, в конце концов, валенки).
Надо сказать, что удивительным образом изобретения, преображавшие всю человеческую цивилизацию, всегда носили космополитический характер, были либо глобальными, либо почти глобальными, как будто некто нашептывал людям всей Земли, разобщенным океанами, непроходимыми горами и огромными пустынями: «надо делать так!». Мотыга, богарное земледелие, гончарный круг, колесо, глинобитное домостроение, войлок, упряжь, дротики, луки и многое другое пришли к совершенно разным народам. Теперь вот ко всем нам пришли Макдональдс, Интернет, мобильный телефон и рок-музыка, но уже без всяких нашептываний.
В свое время европейцы удивили арабов преобразованием некоторых восточных идей на западный лад.
Когда на Дунае встретились два великих государя Карл Великий и Гарун-аль-Рашид, багдадские гости с изумлением узнали, что пряности, используемые ими для благовония и ароматизации пищи, европейцы употребляют в качестве консервантов при солении и мариновании.
Еще больше удивили их тяжелые европейские сукна: комбинация войлока и тканевой основы: Восток, строго говоря, расположенный на юге, пошел по пути изящества и красоты, Запад, ушедший далеко на север, – функциональности и утепления.
В 1996 году на Харьковщине в селе Верхний Салтов были произведены археологические раскопки 8-10 вв. Среди уникальных находок – войлочная шапка и богато украшенная металлическими аксессуарами войлочно-кожаная обувь сложного покроя.
В VII-IX вв. на Северном Кавказе уже сформировались основные типы обуви, которые прослеживаются в этнографическом костюме: кожаная обувь без подметок, изготовленная из сыромятной кожи и кожи тонкой выделки в виде низких чувяков и высоких сапог, а также кожаные носки, чулки и войлочные ноговицы. Низкую обувь носили как мужчины, так и женщины. Высокие, закрывающие колено сапоги были, очевидно, элементом исключительно мужского костюма.
Систему кроя обуви и швов на ней соотносят с этническими традициями: однотипную обувь типа чувяков разные народы Кавказа сшивают по-разному: осетины—со швом по верху, адыгские народы — со швом по подметке.
Непосредственной предысторией валенка следует считать пытливые пробы соединить идею войлочных башмаков (котов, чуней) с формой сапога. Сначала войлочные сапоги просто сшивались: к войлочному башмаку притарачивалось войлочное голенище. Комбинация уже очень напоминала валенок, но была крайне непрочной, а потому и непрактичной.
Валяные сапоги или валенки – изобретение сравнительно недавнее, ему всего около двухсот лет. Образно говоря, люди уже шампанское пили, а валенок еще не знали.
В связи с этой нелепой картинкой вспомнилось, как на моей лекции по русской кухне в окрестностях Стэнфордского университета в США одна напористая американка никак не соглашалась с тем, что я окрошку заправлял квасом:
- я сама читала в поваренной книге русской княгини Цукерман-Горелик, что русские дворяне заправляли окрошку шампанским, а бедные крестьяне – белым столовым вином.
Вот какими бреднями о нас питаются просвещенные и образованные люди Запада, впрочем, мы ведь тоже находимся в убеждении, что в Америке негров до сих пор линчуют.
Мировые аналоги
Валенки, конечно, явление уникальное, чисто российское, соответствующее нашим заснеженным просторам и лютым морозам. Но ведь есть народы и культуры, существующие в близких или аналогичных условиях. И там, следовательно, должны формироваться параллельные или аналогичные идеи зимней обуви. Давайте вспомним некоторые из них.
Ичиги или ичетки, ичитки, в которых ходят, точнее, щеголяют (это – нарядная, праздничная обувь из сафьяна, расшитая, на мягкой подошве) представители многих народов Поволжья, от вятичей до татар, мордвы и марийцев. Названия эти тюркские и буквально означают «сапог» или «башмак», в зависимости от высоты борта (голенища).
Ишимы (от татарского «ишим» – «плетенка»). Эта обувь была известна многим татарским народам от Поволжья до Байкала, о чем свидетельствует, в частности, топонимика: город Ишимбай в Башкирии, город и река Ишим в Западной Сибири. В Восточной Сибири ишимы представляют собой валяные коты (боты) с голенищем из портянки или опорок. Ишимы, стало быть, есть нечто среднее между лаптями (которых Сибирь не знала) и валенками.
Мокасины – кожаная обувь североамериканских индейцев, приспособленная для хождения в горах и лесу, зимние мокасины имеют более мощную подошву и более плотный верх. Зимой в мокасины набивали траву или мох. Обычно мокасины имеют невысокое голенище и более всего напоминают башмаки.
Унты – народы приполярных и полярных стран Скандинавии, Российского Севера, Аляски, канадских территорий, Гренландии носят унты – сапоги из меха и шкур различных животных: оленей, моржа, тюленя и т.п. Как правило, подошва также из меха или шкуры, на шнуровке или подвязках, женские и детские унты обычно красиво декорированы. Унты теплее валенок, но только первую пару часов, и более приспособлены к местным условиям. В этих краях войлок мало распространен. К сожалению, в городских условиях эта обувь никак не пригодна.
Теплые сапоги – кожаные или из кожзаменителей, в наше время это – наиболее распространенная женская обувь в России, Европе и «снежной» части Северной Америки. Внутренняя отделка сапог выполнена из искусственного или естественного меха, других натуральных или синтетических утеплителей.
Бурки – по преимуществу сибирская обувь, производимая из дорогого белого войлока, на кожаной, кожемитовой или резиновой подошве, обшитая кожей по двум вертикальным швам, по верху голенища и по склейке голенища с подошвой. В советское время бурки были признаком и символом хозяйственного (реже – партийного) начальства или богатства, что, собственно, почти одно и то же. Достаточно напомнить, что в фильме Л.Гайдая «Операция Ы» Бывалый и директор торговой базы – в бурках, а Шурик и сторожиха – в плебейских валенках. Бурки – это обувной аналог каракулевого «пирожка», дубленки, плаща «болонья» и черной служебной «Волги» – непременных атрибутов власти и номенклатурности.
Кавказские бурки – кожаная мягкая обувь с очень высокими, выше колен, голенищами. Может, у кавказцев подсмотрели их бурки европейские обувные дизайнеры? Во всяком случае, сапоги выше колен стали чуть ли не профессиональной обувью уличных проституток. Это не более, чем предположение: кавказские бурки – отдаленное напоминание об амазонках, живших в этих местах в античные и предантичные времена.
Гуталы (гутулы) носят народы Непала и Тибета, Китая, Маньчжурии, Приамурья, буряты, монголы, алтайцы, шорцы, тофалары, абаканцы и другие народы и народности юга Сибири и Дальнего Востока.
Делаются они из кожи и овчины, имеют, как правило, толстую подошву и загнутые кверху мысы: по буддистским верованиям и понятиям ковырять землю и нарушать травяной покров земли – большой и неисправимый грех.
Эта обувь очень практична в носке, медленно снашивается и украшена традиционным орнаментом.
Торбаса – корякская и камчадальская мягкая обувь из оленьих шкур. Мужские торбаса короткие – в полголени, женские – до колен. Торбаса очень популярны среди геологов, работающих в этом районе.
Чувяки – мягкая цельнокроеная кожаная обувь без каблуков, распространенная среди народов Передней Азии и Кавказа. Чувяки также характерны для крымских татар, потомков древних сарматов и тавров.
Первые валенки
То, что мы называем сегодня валенками, возникло, по-видимому, в начале 19-го века.
И, скорей всего, первым умельцем, скатавшим цельные валенки, был татарин-мещеряк, живший в Нижегородской губернии: во-первых, татары имели, в сравнении с русским населением, более древние и богатые традиции производства войлока и изделий из них, в том числе обуви; во-вторых, сама технология производства носит жестокие, почти мазохистские особенности, что в национальном характере татар проявляется более явственно, в третьих, татары-мещеряки (мешаре) – наиболее распространенная и укорененная часть нижегородского сельского населения в те времена.
До того к низким чуням («валенкам» наподобие бот) голенища просто пришивались, что было весьма ненадежно и приводило к быстрому износу обуви. Проблема высокого голенища решена была безымянным автором валенка с помощью колодки, состоящей из четырех элементов, Именно составная высокая колодка позволяла держать форму валенка и отказаться от сшивания голенища.
Долгое время секрет производства валенка заключался в секрете конструкции колодки. Но – шила в мешке не утаишь: секрет был разгадан, и новая обувь хлынула в народ.
Немного географии
Россия в начале 20-го века производила несколько десятков миллионов пар валенок. Работало тогда только на территории нынешней РФ 41 валяльная и пимокатная фабрика, одна из которых, Кукморская под Казанью, производила 3 млн. пар валенок в год. Катали и валяли валенки и по избам, для своей семьи и на продажу, преимущественно, на давальческом сырье. В Неклюдовском уезде Нижегородской губернии практически все сельское население было занято на этом промысле. Производство носило сугубо сезонный характер: всю осень и всю зиму, после уборочной и до начала посевной и выгона скотины. Производительность тогда устойчиво держалась на уровне пять пар на одного работника в день. В советское время было открыто еще 30 фабрик (опять – только на территории нынешней РФ, не включая Украину, Беларусь и Казахстан, где этот промысел также был развит). В настоящее время (2004 г.) в России действует 14 фабрик, изготавливающие около 3 миллионов пар в год, 20% производства сосредоточено на Кукморской фабрике. Это – не считая единоличного или артельного кустарного производства, учесть и оценить количественно которое просто невозможно.
Выходит, в этом производстве было когда-то занято около восьмисот тысяч человек, помимо кустарей. В полном смысле слова, отрасль промышленности и народного хозяйства.
Каждый район отличался своими валенками: в Сибири предпочитали валять обшитые кожаной тесьмой бурки, подошвы вятских валенок непременно подшиты плотным войлоком, татары нередко украшают валенки тесьмой, бисером или гарусом.
Валенки валяли (и, возможно, кое-где продолжают потихоньку валять) в Литве, Польше и Финляндии. Впрочем, товарное производство здесь, кажется давно, прочно и навсегда умерло.
Технология
Валенки… – и сразу рисуется в воображении что-то родное, детское, близкое, сугубо русское: зима, снег, санки, снежки, поход в лес за елкой, Дедушка Мороз…
И все это так, и все это – верно, и это – лицо нашей культуры, веселое, смеющееся, теплое, уютное, приветливое – валенки…
Но есть и изнанка. Это – нелегкая технология производства валенок.
Заработки на фабриках в начале прошлого века были ничтожны – рубль 60 в неделю (для сравнения – стоили валенки 15 копеек пара, а поярковые – два с полтиною). Правда, в начале нынешнего века эти заработки еще ничтожней: 4-7 тысяч при цене одной пары в 600-700 рублей.
Эту технологию я увидел, снятую в начале 20-го века, точнее – в 20-е годы, в качестве учебно-наглядного и агитационного фильма.
Технологическая цепочка валяния довольно проста: разбивка шерсти – очистка – валка «чулка» – стирка – терка – отбивка – сушка на казанке (колодке) – подкраска сандалом либо отбеливание на солнце – терка пемзой (для гладких валенок) либо драчка (для мохнатых).
За этими названиями стоят монотонные работы в очень быстром темпе. Конечно, теперь большинство этих работ механизировано – именно благодаря их монотонности, простоте и скорости, но ведь в домашнем и кустарном производстве механизмы не употребляются, все приходится делать вручную, за утомительный день удается сделать, как правило, не более одной пары валенок.
Разбивка – до полусотни девок и баб, сидящих по периметру комнаты, одна к одной, достают из лубяных коробов вонючую и грязную шерсть, теребят и рвут ее в клочья, бросая растрепу на пол, после чего короба убирают, и женщины топчут босыми ногами вороха шерсти, поднимая их с полу большими охапками и разбрасывая мелкими клочками. В этой тесноте и толчее стоит смрад, жесткая шерсть колет тело, долго зудящее потом.
Далее идет мужская работа. С барабана чесальной машины снимается рыхлый войлок, «вата», поступающая в катальный «цех»: голые мужики, в длинных фартуках почти до пят сидят на высоких столах и босыми ступнями катают неровные валки войлока, утрамбовывая его в шероховатую, но более или менее ровную по плотности массу. Поза катальщиков позволяет понять, что геморрой для катальщика – практически неизбежный результат этой работы. Сейчас эта работа механизирована полностью.
Далее идет раскладка (сухая валка) – формирование огромного «чулка», заготовки для будущего валенка. Действия раскладчика напоминают работы раскатки теста, однако с гораздо большими усилиями.
Мокрая валка («стирка») производится после выдерживания заготовок в горячем слабом растворе серной кислоты (сейчас от серной кислоты отказались, найдя более милосердные и экологически оправданные вспомогательные средства). Мужики, занятые в мокрой валке практически раздеты догола. Обливаясь потом, они непрерывно жучат в пару и чаду эти мокрые формы. Их движения и позы очень похожи на действия енота-полоскуна.
Сильно уменьшившиеся в размерах валенки насаживают на четырехсоставные колодки и отправляют на просушку.
Высушенные валенки обрабатывают пемзой, интенсивно натирая ею валенки во всех направлениях. Здесь к работе, наравне с мужчинами, допускаются и женщины. Последнее – обрезка края и маркировка – делается женщинами. К работе также допускаются дети, начиная с десятилетнего возраста, до революции – подпольно, в 20-е годы – открыто.
Фильм о производстве валенок на Борской фабрике (Неклюдовский район Нижегородской области) очень напоминает горьковский роман «Мать»: толпа рабочих, вываливающая после смены на свежий воздух (на фабрике работало 260 человек), смотрится как освобождение.
Красивы расписные матрешки, удобны и практичны валенки, нарядны шубки из натурального меха, весело играют самоцветы – и взял бы в руки – но невольно отдергиваешь руку: сколько тяжкого труда стоит за этой красотой?
Валенки в Великой Отечественной Войне
Тут сведений, к сожалению, немного, но ведь нам не всегда нужна и важна официальная статистика или официальные сведения. Порой старые фронтовые фотографии, воспоминания участников и даже просто людские пересуды и слухи интересней и любопытней документальных источников.
Регулярная советская армия имела на вооружении валенки, но, очевидно, что не для всех родов войск и не повсеместно. В пехоте и артиллерии валенки были весьма распространены, но трудно себе представить летчиков или танкистов в этой обуви. На военных фотографиях мы часто видим, что одни бойцы – в валенках, другие – в сапогах. Конечно, партизаны предпочитали валенки, нередко, валявшиеся тут же, в партизанских отрядах.
То, что СССР никак не предполагал вести войну на собственной территории, привело к бедственному состоянию дел в армии с зимней амуницией и теплыми вещами.
Тыл был мобилизован на преодоление этой проблемы. Добровольно и под нажимом люди отправляли на фронт вязаные носки и рукавицы, белье и валенки, все, что было в доме или делалось дома. Был даже план по отправке на фронт валенок, разверстанный по городам и областям. Люди порой отдавали последнее, понимая, что именно от них зависит жизнь и здоровье их защитников, может быть, даже в большей степени, чем от государства.
Удивительно то, что и у немцев, особенно во вторую зиму войны на Восточном фронте были валенки, одежда и обувь из войлока.
Тут есть три версии появления валенок в амуниции немцев: первая – до сих пор существует поверье, что Риббентроп, подписывая с Молотовым пакт о дружбе, ненападении и разделе между Германией и СССР, одновременно закупил в Москве чуть не два с половиной миллиона пар валенок; вторая – будто Хрущев, позорно сдавший немцам Киев, позволил им захватить армейские склады с провиантом и амуницией, в том числе с огромным запасом валенок; третья, наиболее достоверная, но и не исключающая двух первых – просто, немецкие солдаты мародерствовали, грабя склады, магазины и население на оккупированных территориях. Многочисленные фронтовые фотографии немцев в валенках свидетельствуют о широком распространении этой обуви.
По воспоминаниям моего отца, участника Сталинградской битвы (Степной фронт), наши были обуты, в основном, в сапоги (сам он, как офицер связи, носил башмаки, очень холодные). Немцы же были преимущественно в валенках и ни за что не стали бы сдаваться, если бы не их союзники, южане, оказавшиеся в окопах в лютые морозы в жиденьких сапогах: румыны, венгры, испанцы и итальянцы. Первыми подняли лапы румыны и венгры…
Учтя ошибки и опыт зимы 1941-42 годов, немцы пересмотрели концепцию зимнего обмундирования на Восточном фронте, но это не спасло их от поражения под Сталинградом. Надо сказать, что все зимние кампании они безнадежно и неизменно проигрывали нам: все-таки мы были «вооружены» валенками гораздо лучше, чем немцы и их союзники, и это было заметным фактором нашей победы.
Валенки сегодня
Самый тяжелый удар по валенкам в нашей стране нанесла урбанизация, в крупнейших городах страны – метрополитен.
Пока метро не стало массовым и основным пассажирским транспортом в Москве, Ленинграде и других городах, валенки, особенно на резиновом ходу и в калошах, были обычной и привычной зимней обувью. Нынешняя же слякоть метро – злейший враг валенок. Впрочем, утепление салонов трамваев, троллейбусов и автобусов также стало ударом по валенкам. Не менее злыми оказались и химреагенты, используемые в борьбе с гололедом, снегом и льдом. Зимний отдых и досуг на природе стал более спортивным: прогулки сменились горными лыжами и прочими экстримами – не до валенок. Ну, и, конечно, глобальное потепление, сделавшее нас когда-то людьми, теперь может нас лишить валенок напрочь: тех морозов и сугробов высотой в два этажа, что были в нашем детстве, уже давно нет.
Однако пока деревня и глубинка зимует в валенках. Валенки стали синонимом периферийной тупости и примитивного захолустья. И потонули бы в презрении, кабы не новости нашего городского уклада жизни. Зажиточные, состоятельные и богатые горожане стали массово переселяться в загородные коттеджи, виллы и дворцы. А там, в укромных поселках, отгороженных от мира высоченными заборами, охраняемых пуще ракетных установок и таящих чистейшую среду обитания, валенки не то, чтобы необходимы, но очень к месту и удобны. Но, разумеется, не фабричные валенки, а самовалки из тончайшего и белейшего войлока, и не просто самовалки, а дивно украшенные, расшитые и расписные, эксклюзивные, «крутые». Такие валенки стоят приличных денег, потому что «мы не настолько бедны, чтобы пользоваться дешевыми товарами».
Дурь и снобизм передаются по наследству вместе с деньгами, движимостью и недвижимостью: подрастающие генерации олигархов, от максиолигархов до мини, «оттопыриваются» в ночных клубах и дансингах в шикарных и роскошных валенках «а ля рюс». Валенки оказались очень подходящими для брейк-дансинга.
Если новым русским валенки пришлись по ноге, то они оказались и очень на руку власти, все более ориентированной на возрождение монархических и державных устоев, именуемых ныне умеренным неопатриотизмом. Именно эти два обстоятельства во многом объясняют быстро растущий интерес к валенкам, ажиотажный спрос и резкий рост цен на эту, некогда такую незатейливую, продукцию.
Валенки завтра
Можно наметить несколько наиболее перспективных направлений расширения рынка использования валенок.
Первое.
Валенки скоро станут популярной домашней обувью для престарелых. Нам еще предстоит встать на путь старения населения, избранный европейцами, американцами и японцами. Конечно, мы не скоро догоним их мечты средней продолжительности жизни в 120 лет, но рожденные в 70-е-80-е годы будут жить заметно дольше интенсивно вымирающего в настоящее время поколения 40-х-50-х. Борьба за экологию, развитие современной геронтологии на базе генной инженерии, культ здоровья и здорового образа жизни – все это приведет уже через 15-20 лет к тому, что старики станут доминантой в демографической структуре общества, а валенки станут их излюбленной домашней обувью.
Второе.
Жизнь в двух жилищах, столь свойственная нам, имеющим традиционно и неистребимо аграрную ментальность (мы все – выходцы из деревни, и наши кони – там, и наши ценности – в деревенском укладе жизни) приведет к тому, что многочисленный средний класс сменит свои «шесть соток», на которых горбатится все лето, на всесезонные коттеджи, где будет отдыхать от городской суеты наслаждаться тихими прелестями деревенской жизни. И тут валенки станут и домашней и дворовой и прогулочной обувью. Средний класс доведет загородную коттеджную жизнь до полноты жизнедеятельности: понадобятся не только обыденные и будничные валенки, но и праздничные, выходные, валенки для публичного присутствия.
Третье.
Успехи геронтологии и постарение населения приведет к тому, что дети станут большой редкостью (при сохранении нынешней репродуктивности женщин в фертильном возрасте), детей будут всячески оберегать и холить, заботясь об их здоровье. Валенки станут самой распространенной и удобной обувью детей даже в больших городах: ведь им городской транспорт не нужен. Детские домашние и уличные валеночки будут красивыми, разноцветными, веселыми и смешными.
Четвертое.
Если России удастся перестать быть «великой державой», беспрерывно ссорящейся и угрожающей своим ближним и дальним соседям, если Россия научится американо-европейскому искусству be nice (быть приятной), мода на все русское, в том числе и на валенки, распространится быстро и широко.
Пятое и все остальные.
Мы плохо знаем свое будущее и даже не догадываемся, какие сюрпризы ждут нас, наших детей и внуков.
* *
*
Вот и закончилась наша книга. Возможно, вы узнали много нового для себя и о валенках, и о их истории, и о людях, чьи судьбы связаны с валенками, и о нашей стране.
Сейчас, в наши дни, наука все более и более гуманизируется, все более интересуется жизнью людей, а не стран или государств. История, география и культура быта людей становится объектом пристального внимания и изучения ученых, философов, писателей и представителей искусств. Появляются этнографические музеи, музеи меда, кота, козы, валенка, водки, мыши, утюга – нам стали дороги не битвы и победы, не биографии героев и правителей, а реальная жизнь наших реальных предков и соседей. Мы наконец-то стали понимать, что они, простые и привычные для нас вещи, и составляют всемирную историю человеческой цивилизации, ее материальное содержание.
Скромные валенки, простые и такие привычные нам, вы, уж, простите, что оставались так долго в тени, незамеченные и обделенные вниманием: считайте, что эта книга – всего лишь начало пути изучения вашей истории.